— Я полагаю то, что в соответствии с вашей клятвой дедушке Гиппократу вы просто обязаны беспокоиться о здоровье своих пациентов.

— Так мы и делаем это, готовя вам ванны, например. Разве этого недостаточно?

— Вполне, но это только в том случае, если ваш пациент сыт и весел. А если, скажем, он опоздал на ужин и перед ним маячит призрак голодной смерти? Так ведь может дойти до того, что вам вскоре просто некому будет готовить ванны.

— Я правильно поняла, что вы умираете с голоду? Хотя, глядя на вас, в это трудно поверить.

— Девушка, внутри вас сложным образом уживаются проницательность и недоверчивость. Меня, кстати, зовут Алексей, а моего не менее голодного друга, который в настоящее время принимает душ, Игорь. А как к вам обращаться?

— Меня зовут Фаридэ, а мою подругу — Марина. И чем же мы можем помочь голодным мужчинам?

— Не только голодным, Фаридэ, но и очень одиноким мужчинам. Мы предлагаем составить нам компанию в кафе, не помню как оно называется, то, что в Соколином.

— Не знаю даже, что сказать на это. Голодные, да ещё к тому же и одинокие мужчины могут представлять серьёзную опасность для хрупких девушек, — продолжала игру всё та же девушка, в голосе которой появились весёлые нотки.

— Какие мрачные мысли, оказывается, могут прийти в такую очаровательную головку! — притворно ужаснулся Лёшка, продолжая разыгрывать свою карту. — Девушки, перед вами два исключительно мирных человека, которые предлагают просто посидеть пару часов в кафе и поболтать ни о чём, безо всяких обязательств с обеих сторон. Ну, так что, мы ждём вас у ворот?

После короткой паузы всё та же девушка с красивым именем Фаридэ ответила:

— Хорошо, только мы быстренько переоденемся, а то в кафе нас в шортах могут неправильно понять, и выйдем к воротам. Но одно условие: мы должны вернуться к одиннадцати часам. Иначе у девушек могут быть неприятности на службе.

— Как скажете, Фаридэ. Ровно без пятнадцати одиннадцать вы будете сидеть на этой же скамейке.

— Хорошо, мы быстро.

К этому времени я уже привёл себя в порядок и готов был начать вечернюю жизнь.

— Ты всё слышал?

— Да, имел счастье.

— Оценил оперативность старого мента?

— Молчу и восхищаюсь. А что, молчаливая девушка по имени Марина так же хороша собой, как и Фаридэ, с которой, насколько я понимаю, вы, сударь, собираетесь начать роман?

— Вы удивительно проницательны, Холмс. Не волнуйся, Марина даже очень ничего себе.

— Спасибо, друг Ватсон, утешил.

Лёшка вызвал такси, и мы стали ждать наших девушек. Заметив в его руках планшет, я спросил, как получились снимки, на которых мы были запечатлены рядом с реликвией. Успенцев раскрыл гаджет, полистал фотопоток, и крайнее изумление отразилось на его лице.

— Что за чёрт?! Ничего не понимаю. Взгляни.

Он протянул мне планшет. Все без исключения снимки, которые он сделал в каньоне, были однотонно чёрными, словно Лёшка снимал черного кота в абсолютно тёмном помещении. Я в недоумении взглянул на него:

— Я же не думаю, что ты мог сделать что-то не так?

— О чём ты говоришь?! Как, работая с планшетом, можно умудриться сделать что-то не так? Это просто мистика какая-то.

— Да уж, есть над чем подумать. Сейчас расскажи кому-нибудь о том, что было с нами, так ведь никто не поверит, за придурков сочтут, да ещё и с больной фантазией. Кстати, может, нам и золотые монеты привиделись? Может, их и нет на самом деле?

— Успокойся, Игорёк. Монеты лежат у меня в номере в шкафу. Я, кстати, пробил по Интернету, что они из себя представляют. Оказывается, это солид Константина ІІІ, так называемый «КРЕСТ НА ШАРЕ». Стартовая цена каждой на аукционе начинается от двух с половиной тисяч долларов.

— Не так плохо, друг Ватсон, не так плохо. Ладно, обсудим это позже. Смотри, наши девушки идут.

Я узнал Марину. Она дважды отпускала мне амплипульс. Девушка была очень хороша собой, хотя и излишне строга. Так мне показалось тогда, но я надеялся исправить этот недостаток сегодня вечером.

— А жизнь-то начинает налаживаться, — заметил, улыбаясь, Лёшка.

И мой друг, как всегда, был прав. Несмотря ни на что, жизнь нетерпеливо возвращалась в привычные рамки.

28 сентября 2014 г., с. Аромат (Крым) — г. Днепропетровск.

Пылает солнце

Обычно по пятницам я стараюсь зайти в редакцию, чтобы составить план работы на будущую неделю. Мой рабочий угол символически отделён от общего помещения стеклянной перегородкой с горизонтальными жалюзи, и это придаёт ему своеобразный уют. Здесь на площади в четыре квадратных метра находятся стол, за которым я иногда работаю, пара стульев на случай посетителей, небольшой шкаф, набитый папками, да сейф, в котором вот уже третий месяц томится в одиночестве бутылка двенадцатилетнего виски «anCnoc». Мы с Успенцевым давно уже собирались употребить по назначению этот благородный напиток, но отсутствие свободного времени у начальника местного убойного отдела не позволяло реализовать это в высшей степени полезное намерение.

По случаю окончания рабочей недели сотрудники под различными предлогами покинули редакцию сразу же после обеда, и я, приготовив себе чашечку кофе, в одиночестве просматривал в компьютере файлы, убирал ненужные, комплектовал папки для будущих статей. Вдруг раздался лёгкий шум, и тишину помещения нарушил звук открываемой двери:

— Здесь есть кто-нибудь? — раздался хрипловатый женский голос.

Я поднялся из-за стола и вышел к неожиданной гостье. Передо мной стояла стройная молодая женщина лет тридцати. Тёмные волосы, убранные на затылке в узел, узкое бледное лицо, в котором просматривались восточные черты, косынка на шее, светлый плащ, высокие ботфорты, сумка на плече. «Симпатичная девушка», — мелькнула у меня мысль, но я не стал её озвучивать.

— Добрый вечер! — произнёс я вместо этого. — Чем могу служить?

— Добрый вечер! — отозвалась незнакомка. — Мне хотелось бы увидеть Игоря Зарубина, если это возможно.

— Да, это я.

Девушка сделала шаг ко мне:

— Меня зовут Ирина Климова. Мы можем поговорить?

Только сейчас по выражению лица и тому, как нервно её руки сжимали сумку, я заметил, что она напряжена.

— Ну, разумеется. Проходите вот сюда, здесь у нас, с позволения сказать, кабинет.

Ирина прошла в мою рабочую зону и присела к столу.

— Не стану предлагать вам снять плащ, поскольку ещё не топят и здесь довольно свежо. На улице непогода, позвольте предложить вам кофе, — сказал я, обратив внимание на капли дождя, мелкими точками разбросанные по её плащу.

— Спасибо! Это было бы очень кстати. Я совершенно озябла, раздумывая у входа, идти мне к вам или нет.

— Напрасно вы так мучились. В редакцию приходит множество людей по самым разным поводам. Для того и существуют газеты, чтобы пытаться если не разрешить, то хотя бы обратить внимание общественности на ту или иную проблему.

— Боюсь, то, с чем я к вам пришла, как раз и относится к таким трудно решаемым проблемам.

— А в чём, собственно, дело? — спросил я, ставя перед ней чашку с кофе.

— Меня терроризирует какой-то сумасшедший.

— И всего-то? Так почему бы вам не обратиться в полицию?

— Я обращалась. Там моё заявление приняли, почитали в чём суть, неявно посмеялись и сказали, что поскольку угрозы для моей жизни они не видят, то и заниматься этим будут только в порядке очереди.

— И что это значит: «в порядке очереди»?

— У них много работы, пропасть нераскрытых дел. Вот как только они все их раскроют, то непременно займутся и моей проблемой. В полиции классифицируют её как мелкое хулиганство, не более того.

— Скажите, Ирина, а каким именно образом этот человек терроризирует вас?

— Он оставляет мне записки с одним и тем же содержанием.

Про себя я уже решил, что передо мной просто нервная барышня, длительное время находящаяся без должного мужского присмотра.